Инспектор Лестрейд, бутылка виски, Глэдстоун. Попав впросак, инспектор отправляется за советом к Холмсу. Не застав того дома (очевидно, по причине осуществления пейринга Ватсон/Холмс где-то вдали от Бейкер-стрит), Лестрейд коротает время за услужливо предложенной миссис Хадсон бутылкой виски. Когда бутылка наполовину опустела, чучело бульдога внезапно ожило. H!
- Проходите, инспектор. – Миссис Хадсон посторонилась, пропуская в дом нежданного гостя. – Их обоих сейчас нет, но, если не торопитесь, можете подождать в гостиной.
- Так, пожалуй, и сделаю, - отозвался Лестрейд, переступая порог. – У меня к мистеру Холмсу важное дело, просто необходимо перекинуться с ним парой слов.
- Вот. – Миссис Хадсон распахнула дверь гостиной. – Устраивайтесь, мистер Лестрейд. Простите, здесь немного не убрано.
Это было весьма деликатной характеристикой для помещения, где все бумаги лежали на полу, а стол загромождали предметы самого непредсказуемого предназначения. Колбы и пробирки в штативах многое сказали бы химику, приборы с зубчатыми колесиками порадовали бы сердце механика, а лупа и слепки с отпечатками зубов вызвали бы интерес у сыщика, но в сочетании эти предметы являли собой картину, способную обескуражить человека, посвятившего себя какой-либо одной из этих специальностей. Лестрейд настороженно покосился на это царство научно-технического хаоса и уселся в кресло подальше от стола, возле пуфа, на котором покоилось весьма натурально выполненное чучело бульдога.
- Принести вам что-нибудь? – осведомилась миссис Хадсон.
Лестрейд мысленно перебрал планы на оставшуюся часть дня. На службу сегодня можно было не возвращаться, и он со спокойной совестью попросил виски.
Вскоре поднос с бутылкой и стаканом уже стоял рядом с ним на тумбочке, а миссис Хадсон удалилась, оставив гостя в компании виски и чучела бульдога.
Стрелки часов, висевших над камином, казалось, еще не вышли из зимней спячки: так медленно, словно нехотя, перебирались они от одного деления к другому. Постепенно сгущалась и темнела туманная хмарь за окном. При одной только мысли о том, как промозгло, сыро и неуютно сейчас на улице, Лестрейд, уже успевший опустошить пару стаканчиков, снова потянулся к бутылке.
Интересно, куда запропастились эти двое – Холмс и Ватсон. Что за охота бродить где-то в эту февральскую слякоть. Лестрейд вспомнил, что сегодня как раз День Святого Валентина, и хмыкнул. И где только может носить в День Влюбленных парочку закоренелых холостяков! Ах, да, не таких уж и закоренелых: Ватсон, по слухам, собирался жениться. Ну, допустим, он у невесты, но где же Холмс? Лестрейд пожал плечами и плеснул себе еще. Виски, надо сказать, было отменное. Рука словно сама собой знай подливала снова и снова. И, в очередной раз ставя опустевший стакан на поднос, Лестрейд вдруг встретил укоризненный взгляд.
Понадобилось некоторое время, прежде чем Лестрейд осознал: на него с укором взирало чучело бульдога. Мало того, оно чуть-чуть повернуло головы, словно для того, чтобы удобнее было корчить рожи опешившему инспектору.
Лестрейд в тревоге взял бутылку и осмотрел ее, прикидывая количество выпитого. Приблизительно половина. Шутить изволите, господа! Чтобы у инспектора Скотланд-Ярда с полбутылки виски, пусть даже превосходного, бульдожьи чучела начали оживать! Не на того напали. Недрогнувшей рукой Лестрейд плеснул себе еще и залпом опрокинул стакан. Чучело с омерзением зевнуло и отвернулось. Лестрейд застыл на месте.
Он просидел в неподвижности пару минут, не меньше. Потом осторожно отставил стакан, поднялся с места, на цыпочках приблизился к пуфу и наклонился поближе к чучелу. Чучело подняло на него взгляд, исполненный вежливого любопытства, и вопросительно рыгнуло. Лестрейд подался обратно, едва не сев мимо кресла, и замер, вцепившись в подлокотники с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
В таком положении и застали его возвратившиеся домой Холмс и Ватсон. Февральская непогода как будто не оказала на них никакого воздействия; оба были веселы и бодры.
- Инспектор! – обрадовался Ватсон. – Сейчас, отдам миссис Хадсон распоряжения насчет ужина.
Он вышел. Холмс широко улыбнулся.
- Вы, наверное, нас заждались, инспектор. Не скучали?
Лестрейд устремил на него отчаянный взгляд.
- Какое там скучать, мистер Холмс! Ох и крепкое же у вас виски. Впервые в жизни так в голову ударило.
Он покосился на бульдога, лежавшего на пуфе. Как раз в этот момент пес поднял голову, оглянулся на Холмса и приветственно заколотил хвостом. Лестрейд замотал головой, отгоняя наваждение.
- В голову ударило? – переспросил Холмс. – А в чем это выражалось?
Бульдог, засвидетельствовав Холмсу свое почтение, снова опустил голову на лапы и замер. Лестрейд отер пот, выступивший на лбу.
- Мерещилось всякое… - пробормотал он. – Будто вещи всякие оживают. – Он бросил на Холмса умоляющий взгляд. – Вы уж только не говорите никому, мистер Холмс. Это я, наверное, немного переутомился.
Холмс бросил быстрый взгляд на бульдога.
- Понятно, - сказал он. – Конечно, это переутомление, это вам и Ватсон подтвердит.
При этих словах он покосился на дверь, за которой скрылся его друг. Ватсон все еще не появлялся, и Холмс, видимо, приняв какое-то решение, быстро подошел к столу и взял склянку, наполовину полную какой-то бесцветной жидкости.
- Вот, попробуйте-ка это, инспектор. – Он подошел к Лестрейду и протянул ему снадобье. – Приводит в равновесие нервную систему. Пары глотков должно хватить.
- Благодарю, Холмс. – Лестрейд отпил пару глотков и вернул ему склянку. – Надо же, никогда такого не бывало. Всего-то пара стаканчиков, и то… и то…
Голова его запрокинулась, и он звучно всхрапнул.
- Только сначала будет некоторая сонливость, - запоздало закончил Холмс.
Бульдог повел носом и, усевшись на пуфике, заискивающе облизнулся.
- Э-э, нет, дружище, тебе одной порции хватит.
Холмс повернулся, чтобы поставить снадобье на место, и замер при виде Ватсона, стоявшего на пороге. Тот расширенными глазами смотрел на склянку у него в руке.
- Холмс! – возопил он.
Холмс виновато улыбнулся, бочком придвинулся к столу и сунул склянку в батарею разнокалиберных колбочек.
- Холмс! Мало вам бедного пса, вы ставите опыты еще и на полицейских?!
- В определенном смысле я уже давно этим занимаюсь, - попробовал отшутиться Холмс, но сник под негодующим взглядом друга. – Но, Ватсон, - жалобно сказал он. – Ведь Лестрейд не против…

Ватсон/Холмс, Блэквуд/Ковард. Расследуя дело о пропавшей девушке, Холмс и Ватсон останавливаются на ночлег в заброшенном доме. Попытки заняться любовью омрачены то и дело раздающимися в доме протяжными стонами, звоном и стуком. Догадавшись, в чем дело, разъяренный Ватсон отправляется на поимки "привидений", дабы вкатать им по первое число. R или выше.
Знакомо ли вам это странное чувство: будто вы делаете что-то, заведомо тщетное, и рады бы бросить бесплодное занятие, но есть некое обстоятельство, с которым нельзя не считаться, и это занятие настойчиво побуждает вас продолжать этот сизифов труд? Ватсон испытывал это чувство настолько часто, что оно практически вплелось в его душевное состояние. Обстоятельством же, с которым невозможно было не считаться, являлся Холмс. В данный момент это обстоятельство увлеченно орудовало отмычкой в двери заброшенного дома, расположенного в таком глухом уголке Лондона, что полиция, вероятно, просто не подозревала о его существовании.
- Холмс! – произнес Ватсон со смесью раздражения и отчаяния в голосе. – Нам обязательно забираться туда? Вы же сами сказали, что это просто проверка на всякий случай.
- Так оно и есть, - подтвердил Холмс. – Не понимаю, что вас смущает.
- Меня смущает, что ради простой проверки нас могут арестовать за взлом этой развалюхи.
- Смотрите в оба, Ватсон, и если заметите кого-нибудь, способного нас арестовать, сразу сообщите мне.
- Вы еще иронизируете! – возмутился Ватсон. Он запрокинул голову и оглядел обветшавший двухэтажный дом с наглухо заколоченными окнами. – И кому только понадобилось запирать эти руины?
- В том-то и дело, - заметил Холмс, поворачивая отмычку.
В замке что-то щелкнуло, и дверь подалась внутрь.
- Добро пожаловать! – провозгласил Холмс, выпрямляясь.

Обстановка в доме была странной. Настолько странной, что Ватсон даже не мог бы сказать с определенностью, удивительной или жуткой она казалась. Сгущались сумерки, и, чтобы оглядеться, друзьям приходилось зажигать спички. В слабые пятна света попадали какие-то сооружения, предназначение которых Ватсон затруднился бы определить, литые изображения языческих идолов, кабалистические рисунки на стенах.
- Что за дьявольщина здесь творилась? – вырвалось у Ватсона, когда пламя спички выхватило из темноты изображение змея, заглатывающего собственный хвост.
Холмс мельком взглянул на рисунок.
- Это Уроборос. Что именно здесь творилось, друг мой, увы, я вам сказать не могу, так как не силен в оккультизме. Для нас главное – убедиться, что к тому, что здесь может произойти, не имеет отношения исчезнувшая мисс Барлоу.
- Холмс, но вы же еще вчера вечером выяснили, что мисс Барлоу попросту сбежала, чтобы тайно обвенчаться с нищим клерком!
- И я искренне надеюсь, что так оно и есть, - согласился Холмс. – Однако с тех пор я получил сообщение, что здесь что-то затевается. И мой долг – проверить, что это никак не связано с девушкой.
- Что же мы, просидим здесь всю ночь? – воскликнул Ватсон.
- Конечно, нет, - ответил Холмс, явно раздраженный его непонятливостью. – Зачем сидеть, если на втором этаже есть спальня?

- Мм? – Холмс поднял голову и посмотрел на Ватсона, распростертого на кровати. – Что-то не так?
- Все так, Холмс, - хрипло вымолвил Ватсон. – Ради бога, не останавливайтесь!
- Просто мне показалось, что вы как-то странно застонали, - пояснил Холмс и вернулся к прерванному занятию.
- Я еще не… О-о! – Ватсон откинулся на подушки.
Спустя несколько мгновений он поднял голову и уставился на Холмса. Теперь и ему послышалось нечто странное.
- Холмс, - окликнул он. – Что это?
- Мм? – переспросил Холмс, не имевший возможности ответить более внятно.
Внизу что-то грохнуло. Холмс прервал свое занятие. С первого этажа донеслись ритмичные стоны.
- Мы явно не одни, - подытожил Холмс.
- Только не говорите мне, что для этого вам понадобилась дедукция! – Ватсон вскочил и трясущимися руками принялся застегивать штаны. – Сейчас я с ними разберусь…
- А стоит ли? – спросил Холмс.
- Не знаю, как вам, а мне это мешает, - заявил Ватсон. – кем бы ни были эти бездельники, я им растолкую, что некоторыми вещами порядочные джентльмены предпочитают заниматься у себя дома.
И он вышел, гневно одергивая на себе сюртук. Холмс некоторое время сидел, обдумывая услышанное, затем хмыкнул и отправился следом за ним.
Спустившись вниз, он застал Ватсона за другим занятием, крайне предосудительным для порядочного джентльмена. Тот стоял, согнувшись в три погибели, у одной из дверей, и с полуоткрытым ртом смотрел в замочную скважину. Он был так заворожен тем, что видел, что даже не заметил приближения Холмса и подпрыгнул на месте, когда тот коснулся его плеча. Холмс жестом попросил друга подвинуться и заглянул в скважину.
Посреди комнаты, тускло освещенной пламенем свечей, стояли двое. Точнее говоря, стоял лишь один. Руки второго были прикованы наручниками к низкой балке, тянувшейся через все помещение. Однако главной опорой ему служили руки его более рослого партнера, державшего его на весу. Руки – и некая другая часть тела.
- Далекий же путь они проделали от Палаты Лордов, - пробормотал Холмс, выпрямляясь.
- Холмс! – прошипел Ватсон. – Вы не захватили наручники?
- Наручники у них уже есть.
Холмс снова наклонился к скважине. Блэквуд приостановился, чтобы чуть-чуть изменить угол, а затем возобновил атаки в еще более жестком темпе. Ковард уже не стонал, а вскрикивал; его ноги обвились вокруг тела Блэквуда, притягивая его еще ближе.
Ватсон отстранил Холмса и некоторое время наблюдал за происходящим. Когда же он выпрямился, то дыхание у него было почти таким же тяжелым, как и у двоих людей в комнате.
- Пойдемте наверх, - сдавленным голосом сказал он.
Едва затворив за собой дверь спальни, он развернулся к Холмсу.
- Черт подери, вы знали! – Его всего трясло.
Холмс невозмутимо пожал плечами.
- Допускал, - уклончиво сказал он. – Видите ли, мне сообщили, что Блэквуд наведывался сюда минувшей ночью – то ли чтобы провести какие-то приготовления, то ли просто чтобы проверить, все ли в порядке. Я счел нужным удостовериться, что это никак не связано с девушкой.
- Да уж, с девушкой это точно никак не связано! – Ватсон схватил Холмса за руку. – Ну-ка, идите сюда, господин перестраховщик!
- Ватсон… - Холмс улучил момент, чтобы вывернуться из-под придавившего его колена, пока Ватсон боролся с застежкой на брюках, и посмотрел на низко закрепленные балки. – Ватсон, вы, кажется, спрашивали о наручниках?
Ватсон замер на месте.
- Что?!.
- Они в заднем кармане, - безмятежно сообщил Холмс, укладываясь так, чтобы Ватсону сподручней было добраться до искомого.

Кольца наручников разошлись со щелчком, и Блэквуд бережно поставил на пол задыхающегося Коварда.
- Пожалуй, это мой самый любимый ритуал, - прошептал он на ухо молодому человеку.
Ковард прислонился к его плечу, чтобы не потерять равновесие.
- Это волшебно… - Он улыбнулся. – Так, пожалуй, я уверую в магию.
Тут он осекся и поднял голову. В его глазах мелькнула тревога.
- Что случилось? – спросил Блэквуд.
- Ты слышишь?.. Что это?!
И оба устремили взоры на потолок, прислушиваясь к очень странному шуму, доносившемуся сверху.

II-29
Ватсон/Холмс. Прекрасно подходит тема "Весеннее обострение". Пришла весна и нашим друзьям все время хочется быть вместе, но как только они пытаются чем-то таким заняться, обязательно кто-то мешает. Их почти застают и им приходиться что-то придумывать и выкручиваться из ситуации, что бы их не заподозрили. И так несколько раз. Жанр: юмор, можно даже стеб. Рейтинг и финал на усмотрение автора.
Хотелось бы посмотреть на реакцию других персонажей, Миссис Хадсон, Ирен, Мэри, Лестрейда... (обязательное условие, их будут подозревать в чем угодно (в меру развращенности автора и персонажа), но не в слишком близких отношениях).

Вы знаете, что такое весеннее обострение? Вот Холмс не знал. До этой весны…
В этот март Холмс умудрился заболеть. Его ставший не в меру саркастичным компаньон тут же заметил, что этого следовало ожидать, ведь они целый вечер мотались под дождем, не в силах поймать кэб, и промокли до нитки. Более того, великий сыщик в промокших насквозь ботинках, весьма непривлекательно хлюпавших на каждом шагу, успешно тонул в каждой луже то одной ногой, то второй, и, естественно, такое равнодушие к и без того измученному наркотиками и табаком организму не могло пройти даром. На ворчливые замечания о том, что Ватсон шел за ним вслед, но, тем не менее, здоров, как бык, тот прохладно замечал, что выпил курс лекарств специально для того, чтобы организм был более вынослив. Он, конечно же, предлагал Шерлоку, но…
-…вы, впрочем, как всегда, меня не послушались.
Но дело было даже не в противных микстурах и миссис Хадсон, которая злорадно смотрела на него, заботливо принося для бывшего военного все необходимое. Уж кто-кто, а она была счастлива, что ее квартирант, наконец, ничего не взрывает, не терзает несчастный музыкальный инструмент и не водит ни в какие опасные места порядочного доктора Ватсона. Дело было в отсутствии секса. В этой ситуации Ватсон проявил удивительную твердость (хотя под напором Шерлока вообще редко когда можно было быть против). Всякий раз, когда Холмс приближался к нему с определенными намерениями, Джон решительно отстранял его и на все протесты уверенно говорил:
-Я очень рад, мой дорогой друг, что вследствие вашей “тяжелой болезни” вы не заработали себе импотенцию, но, простите, меня совершенно не привлекает перспектива лицезреть ваше мертвое тело в моих ногах. И паху тоже, да! Я ведь знаю, чем закончатся ваши невинные поцелуи. Нос у вас заложен, а рот будет занят, следовательно, вы просто задохнетесь. И, поверьте, ваш кашель меня абсолютно не возбуждает.
Шерлок был в ярости. В бессильной из-за державшейся уже несколько дней высокой температуры ярости. С трудом добираясь до окна…
…хотя ему был прописан строгий постельный режим, за нарушением которого он был даже пару раз застукан, из-за чего Ватсон очень разозлился и попытался запугать его тем, что привяжет к кровати. Но как только увидел расползшуюся по лицу Холмса улыбку и красноречивое поигрывание бровями, тут же отказался от этой затеи…
…он смотрел на проходивших мимо парочек и каждый раз задавался целью выздороветь. И под конец марта ему это все-таки удалось. С торжествующим кличем он вскочил с кровати, сбежал по лестнице и всучил поперхнувшемуся чаем то ли от неожиданности, то ли еще от чего-то доктору градусник.
-Тридцать шесть и семь ведь считается нормальной температурой, а? – довольный, как после раскрытия особо трудного, но очень увлекательного дела, спросил сыщик, глядя на друга. – Теперь все ваши доводы о моем здоровье и возможности задохнуться разбиваются на миллион мельчайших осколков, Ватсон.
-Но это еще не значит, что… - Джон встал, чтобы не смотреть на Холмса снизу вверх, намереваясь высказать ему еще пару советов, как последний заткнул ему рот поцелуем. В поцелуе этом было столько страсти и жадности, что не стоило труда понять, как он хотел его все то время, проведенное в бессмысленном и невероятно скучном валянии на кровати.
-Холмс, вы даже не позавтракали… - умудрился выдохнуть все еще думавший о его здоровье доктор, как только сыщик прервал поцелуй.
-К черту завтрак, - уверенно проговорил Шерлок и провел рукой по его щеке, как послышался скрип двери, и вернувшаяся из магазина миссис Хадсон увидела такую картину: доктор Ватсон был прижат к столу мистером Холмсом, который как раз перешел к поглаживанию его горла. Глаза у него горели каким-то безумным огнем. Пакеты с продуктами рухнули на пол, и ошарашенная домовладелица с ужасом воскликнула:
-Что вы творите, мистер Холмс?! Не иначе задумали доктора убить?!
На лице сыщика появилось оскорбленное выражение, Джон с трудом сдержал улыбку.
-А вы, доктор, что стоите? Позволите этому безумцу лишить вас жизни?!
-Миссис Хадсон… Постойте, миссис Хадсон… Вы… вы-вы-вы-вы неправильно все поняли, - заикаясь, проговорил Ватсон. Он лихорадочно соображал, какое же придумать оправдание. – А это бред. Понимаете, он бредит. Оооочень высокая температура…
Врач приложил ладонь ко лбу друга и покачал головой:
-Ужасно. Идемте, Холмс, вам надо лечь в кровать, кажется, вы до сих пор не выздоровели, - а затем почти за руку уволок его из кухни. Прежде чем закрылась дверь, до них донеслось ворчание женщины:
-По-моему, от подобного выздороветь невозможно…

В какой-то момент Ватсон задумался о том, что в Лондоне слишком спокойно, и давно не было вестей из Скотланд-Ярда. Конечно, с одной стороны, это было к лучшему, а вот с другой… Его деятельный друг, чувствовавший себя превосходно, все чаще отмахивался от его слов о “послевыздоровительной профилактике” и вскоре должен был заскучать. Конечно же, Ватсон не думал, что все так обернется. Если бы он знал, в какой момент настигнет их сообщение об очередном преступлении, он бы пожелал, чтобы в городе всегда царили мир и спокойствие…
Было примерно восемь часов вечера, они выпили по стаканчику бренди, и волна тепла, прошедшая по телу каждого, располагала к тому, чтобы избавиться от лишней одежды. И вот уже Ватсон, резво оседлав устроившегося в кресле Холмса, избавил его от рубашки и прикоснулся губами к шее. Руки его заскользили по груди сыщика, по бокам добрались до бедер, нетерпеливо погладили. Он встал перед обнаженным до пояса Шерлоком на колени и внимательно осмотрел его. Он был прекрасен в своей растрепанности, дополненной прикрытыми глазами и учащенным дыханием.
Джон подразнил сосок языком и слегка надавил, вызвав тем самым тихий стон удовольствия. Обведя языком вокруг, он уже вознамерился вобрать его в рот, как дверь открылась. Он резко повернул голову и увидел застывшего в дверях инспектора Лестрейда, смотревшего на них… Его лицо надо было видеть… На нем отразилась удивительная борьба эмоций: удивление, страх, смущение и непонимание.
-Доктор, вы уже собираетесь ко сну? Неужели Холмс так плох, что не в состоянии сам переодеться? – с искренним беспокойством спросил инспектор, оглядев не шевелившегося сыщика.
-Понимаете, Лестрейд… - проговорил мужчина и на мгновение замолчал. Ухо его было прижато к груди друга, и он машинально отсчитывал удары сердца. Точно, сердце! – Понимаете, моего друга постиг внезапный приступ удушья, и мне пришлось избавить его от одежды, которая могла давить на грудь. После этого он почти перестал дышать, и я, решив не оставлять его одного, таким образом, не имея возможности сходить за стетоскопом, прослушал его, чтобы выяснить, какие меры следует предпринять. Он жив. И, кажется, приходит в себя.
-Какая приятная новость… - вернув себе способность говорить, пробормотал инспектор и добавил: - Я к вам по делу, уверен, мистеру Холмсу будет очень любопытно узнать, потому что это весьма запутанный и крайне интересный случай.
В глазах Холмса читался неподдельный интерес… в убийстве Лестрейда на месте.

Несмотря на слова инспектора, дело оказалось очень легким, однако у Холмса пропало всякое желание устраивать сексуальные игрища в ту ночь.
Вечер следующего дня не предвещал никаких неприятностей. Была заказана ложа в театре, пьеса была просто великолепна, и ужин после нее в их любимом ресторане радовал богатством блюд и их изысканным вкусом. Ватсон всю дорогу до дома говорил о том, как он восхищен игрой актеров, и музыка была просто изумительно подобрана, а потому способствовала созданию нужного настроения и во множество раз усиливала эмоции, передаваемые людьми на сцене с помощью жестов и мимики.
Холмс слушал с легкой отстраненной полуулыбкой, наблюдая за движением его губ и испытывая нестерпимое желание впиться в них требовательным поцелуем. Исполнить это желание он смог, только когда они оказались в комнате врача, в достаточной мере освещенной, чтобы ни обо что не споткнуться и рассмотреть все изгибы тела, а потом ощутить их подрагивающими кончиками пальцев, коснуться губами, провести языком…
Ватсон почти не сдерживал бесстыдные стоны, рвавшиеся наружу из его груди. Он таял, словно свеча, плавился на огне удовольствия, трепетал от прикосновений к его коже, от поцелуев, царапин, укусов и отметин, которые так стремился оставить на нем Шерлок. Будто не знал, что Джон и так принадлежит ему…
Дверь была бесцеремонно распахнута, от чего вздрогнул даже Холмс, и в поле зрения двух мужчин появился запыхавшийся Кларки. Едва он разглядел, где находились те, кто был ему нужен, на щеках констебля проступил румянец, и он опустил взгляд, гипнотизируя им пол.
-Мистеру Ватсону нездоровится, сэр? – через несколько секунд повисшего молчания робко спросил мужчина.
-И как вы только догадались? – саркастично произнес сыщик. – Мистер Ватсон упал в обморок, я перенес его на кровать и сейчас проверяю пульс.
-Губами к шее? – смешно выпучив глаза, с удивлением спросил констебль.
-Самый верный способ, - невозмутимо заметил Холмс и выгнул брови: - Вы не знали?
-Простите, сэр, я… я… не очень сведущ в этих вопросах… - запинаясь, проговорил полицейский.
-Разумеется, - высокомерно ответил тот. – У вас же нет под рукой врача. Итак, в чем же дело, Кларки?
-Инспектор Лестрейд просил, чтобы я доставил Вас в Скотланд-Ярд.
-Что, очередное запутанное и крайне интересное дело? – с иронией поинтересовался мужчина и поднялся. – Спуститесь вниз и подождите нас там.
Кларки кивнул и пулей умчался из комнаты. Холмс раздраженно прошипел:
-Верите-нет, Ватсон, а я готов взять в руки револьвер и перестрелять всех преступников к чертовой матери, чтобы нам хоть один раз удалось довести дело до конца.
-Не злитесь так, мой дорогой друг, - улыбнулся Джон, присаживаясь, - это ведь наша работа.
-Что правда, то правда, - без особой радости согласился тот.
-Послушайте, Ватсон, отвлекитесь вы от своих шедевров, - соблазнительно промурлыкал на ухо Холмс, обнимая своего биографа со спины и прижимаясь, - эти дела не стоили и выеденного яйца.
-Тем не менее, я должен их зафиксировать, - упрямо сказал доктор, откладывая в сторону исписанный лист.
-Ватсон… - пропел настырный сыщик, приподнял его голову за подбородок и мягко поцеловал. Он знал, что Джон буквально таял от этого, поскольку обычно Шерлок был слишком нетерпелив, чтобы нежничать, и даже поцелуи у него были грубые и немного болезненные, рваные, как и дыхание после того, как он отрывался от губ из-за нехватки кислорода.
-Холмс, я должен… - попытался возразить врач в перерыве, во время которого Холмс увлеченно разбирался с пуговицами на его рубашке, но тот шикнул и пробормотал нечто вроде “вы всегда успеете этим заняться, а вот…”.
Но что же должно было следовать после “вот”, Ватсон не узнал, потому что и на этот раз их прервали. Снова. В отличие от предыдущих бесцеремонных личностей это была женщина. Причем знакомая им обоим женщина.
-Ого, да у вас тут, гляжу, веселье в самом разгаре… - выгнув брови, протянула так некстати появившаяся Адлер.
- Ирэн, это не то, о чем ты подумала, - поспешил заверить ее сыщик.
-А о чем я могла подумать, Шерлок? – с интересом спросила женщина.
-Откуда я знаю, как далеко способна зайти твоя фантазия? – фыркнул он. - У доктора… мм… у доктора просто… заболело плечо. И я решил осмотреть его.
-О, неужели все так банально? Оказываешь дружескую услугу близкому человеку?
-Именно так, - подтвердил мужчина и красноречивым взглядом указал на дверь. – А теперь прошу на выход, проходной двор, известный как комната Шерлока Холмса, на сегодня закрыт.
Оскорбленная Ирэн вышла, хлопнув дверью. Холмс замер и не шевелился до тех пор, пока цоканье ее каблучков не затихло где-то вдали.

Когда на следующий день примерно в подобном же положении в их комнату ворвался кто-то еще, Холмс даже не стал выяснять, кто именно. Он просто уткнулся в плечо доктора и судорожно вздохнул, видимо, намереваясь плакать. Много и долго.
-Скажите мне, Ватсон, когда же это, черт возьми, кончится?..

Миссис Хадсон делала уборку в квартире. А когда женщина занята уборкой, приближаться к ней ближе, чем на пять футов, не рекомендуется ни одному здравомыслящему мужчине - вероятность уйти с поля боя без тяжёлых повреждений (моральных или физических) едва отличима от нуля. Так что ничего удивительного в том, что оба жильца, прекрасно знавшие распорядок жизни хозяйки дома 221-б по Бейкер-стрит, с самого утра ни разу не попадались ей на глаза.
Сначала миссис Хадсон вытерла пыль - везде, кроме комнаты мистера Холмса, заходить в которую без компаса, каски, хорошего проводника и группы минёров домохозяйка ни за что бы не согласилась. Потом она принесла ещё угля для камина. Потом развесила простиранные занавески. А потом пришла очередь пола.
Мыть пол, согнувшись в три погибели и протирая его насухо собственным коленками, миссис Хадсон не желала. А поэтому она отряхнула руки, обвела комнату взглядом готовящегося к сражению полководца и решительно направилась в чулан, за шваброй.
Странности начались, когда дверь в чулан совершенно неожиданно оказалась запертой. Миссис Хадсон удивилась, но значения этому не придала. Отперев дверь собственным ключом, почтенная женщина повернула выключатель. Повернула его ещё раз. Потом ещё раз. Ожидаемого эффекта не последовало даже после пятого поворота - система газового освещения опять барахлила. Миссис Хадсон, почтенная женщина, позволила себе тихо чертыхнуться и подслеповато прищурилась. Очков она не носила, но и за двести фунтов не согласилась бы признаться, что глаза у неё уже не те, что прежде.
Ну ладно. За двести фунтов, может быть...
В чулане было темно, хоть глаз выколи, тесно, что в бочке с сельдью, и явно куда больше живых существ, чем полагалось. Тишина, которая там царила, наводила на мысль о том, что эту тишину в чулане кто-то явственно пытался создать.
Миссис Хадсон вздохнула. Нервы у неё тоже были совсем не те, что раньше. Например, сейчас ей показалось, что в глубине чулана кто-то почти бесшумно и сдавленно выругался.
Она уже потянулась было нащупать швабру, но замерла с полупротянутой рукой. Шорох в глубине чулана был достаточно громким, чтобы не принять его за слуховую галлюцинацию.
- Крысы? - спросила вслух сама у себя миссис Хадсон.
- Пи?.. - после некоторого молчания тоненько раздалось из темноты. Звук резко оборвался - так, будто издавшему звук зажали рот ладонью.
Почтенная домохозяйка ойкнула. Крысы с ней за её долгую жизнь ещё не разговаривали.
Миссис Хадсон помотала головой, разгоняя наваждение (и не услышав, как в глубине чулана кто-то резко выдохнул что-то вроде "Матьвашучтовыделаетпрекратитенеме..." и явственно поперхнулся воздухом), и решительно зашарила по чулану в поисках искомой швабры.
Она могла бы поклясться, что швабра сама прыгнула ей в руку, но, конечно, делать этого не стала. Доживать остаток дней в Бедламе ей очень не хотелось.
Дверь за домохозяйкой закрылась. Заскрипели удаляющиеся вверх по лестнице шаги.
- Холмс! Немедленно отпустите мою руку!
- На себя пеняйте. Незачем было зажимать ею мой рот.
- К вашему сведению, крысы не имеют обыкновения пищать мужскими голосами.
- Да что вы говорите, доктор? Ну надо же! А я всегда думал...
- О боже. Ради всего святого. Заткнитесь.
- Ну доктор. Ну вы же знаете множество способов заставить меня замолчать. Ну неужели обязательно надо так грубо вербализировать...
Голос подавился и умолк.
Видимо, доктор и правда знал множество способов заставить замолчать. А ещё - множество способов заставить ругаться, умолять "обожемойещё" и тихо стонать сквозь стиснутые зубы.
Если в чулане миссис Хадсон когда-либо и водились какие-то мифические крысы, то с этого момента их там не осталось. Ни одной.
Уж больно оживлённым оказался этот чулан.

- О... о Господи, - смущённо кашлянул Лестрейд и неуверенно постучал в дверной косяк. Несколько запоздало, потому что дверь он распахнул секундой ранее. - Извините, джентльмены, я...
- Ничего страшного, инспектор, - процедил Шерлок Холмс, не очень-то торопясь подняться навстречу гостю с дивана и с доктора, раз уж на то пошло. - Но в дверь, просто чтоб вы знали, обычно стучат с другой стороны.
- Простите, ради Бога.
Инспектор снова кашлянул и посмотрел на Уотсона. Глаза у того были круглые, стеклянные и бессмысленные.
- Предупреждая возможные вопросы, - мирно и неторопливо, будто за чашкой чая на светском рауте, а не в крайне двусмысленном положении вместе с диваном и доктором в пространстве, продолжал Холмс, - мы с Уотсоном решили выяснить, что действеннее: добрый старый английский бокс или японская борьба, которой я по счастливой случайности владею. Не могу сказать, что в совершенстве, однако известного мастерства я всё-таки достиг. Что же касается Уотсона, то он, как вы, наверное, знаете, был в своё время чемпионом полка...
Холмс скосил нехорошо поблескивающие глаза на личного летописца и как-то неуловимо двинул бёдрами. Лицо доктора пошло красными пятнами.
- Ааа, - покивал головой Лестрейд. - И какой счёт?
Холмс не ответил. Холмс втянул воздух, глаза у него сделались, как у доктора минутой раньше, и он медленно стёк на пол, где молча скукожился вокруг каких-то очень личных и очень болезненных переживаний.
- Один-ноль, - мрачно пояснил доктор, поднимаясь с дивана и педантично застёгивая рубашку на все пуговицы, не забыв перешагнуть через временно выбывшего из строя сыщика.
***

- Ой, - сказал Лестрейд. - Ой. Доктор Уотсон, а что это вы...
- И вам здравствуйте, инспектор.
- Ээээ, здравствуйте, - поёжился Лестрейд, потому что тон у доктора наводил на мысли не о здоровье, а о скорой и мучительной смерти. - Что-то случилось? Мистеру Холмсу плохо?
- Да, - отрывисто сообщил Уотсон.
Лестрейд посмотрел на мистера Холмса. Тому точно было очень нехорошо. Голова сыщика была запрокинута на спинку кресла, глаза закрыты, и дышал он часто и тяжело.
- И вы пытаетесь ему помочь?
- Да, - отрезал доктор, размышляя о том, что ведь даже не солгал.
- Что, в такой позе? - вскинул брови инспектор.
Уотсон вздрогнул и поднялся с колен.
- Именно, - твёрдо сказал он. - Знаете, инспектор, пульс лучше всего прощупывается на крупных артериях. На бедренной, например. Показать вам, где она находится?
- В другой раз, - не менее твёрдо заявил чуть побледневший Лестрейд, решительно отводя руку доктора, потянувшуюся было к его, Лестрейда, бедренной артерии. - Давайте сейчас оставим мистера Холмса на некоторое время, чтобы он пришёл в себя, и...
Сыщик издал слабый, но явно протестующий стон.
Уотсон вздохнул. Он мог быть раздражительным, мог иногда перегнуть палку, но жестоким человеком он не был.
- Боюсь, инспектор, что мистеру Холмсу ещё некоторое время не обойтись без моей... ммм... без моего присутствия. Так что, если вам не составит труда подождать нас десять минут в гостиной...
- Не составит, - ответил инспектор закрывшейся за ним двери и со вздохом отошёл к камину, думая о том, что лондонский климат отрицательно влияет на здоровье великого сыщика: в последнее время тот пребывал в далеко не лучшем состоянии удручающе часто.
***

- Экхем! - громко откашлялся Лестрейд и прислонился к дверному косяку. - Добрый день, джентльмены! Я стучал довольно долго для того, чтобы к моему появлению можно было подготовиться.
- Инспектор, - пустым голосом протянул Холмс, плавным движением поднимаясь с дивана.
- Что на этот раз? - насмешливо перебил Лестрейд, не замечая, какие страшные глаза сделались у сыщика. - Какая-то невероятно важная улика завалилась за обшивку дивана, и вы вместе её искали? Или доктора внезапно сразила редкая тропическая лихорадка, и вы практикуете один из способов её лечения? Или - нет, погодите-погодите, я сам угадаю! - таким образом вы прячетесь от выстрела какого-нибудь на редкость меткого убийцы, которого к вам подослали гнусные злоумышленники?
- Нет, Лестрейд, - спокойно отозвался Холмс, затягивая пояс своего любимого халата. - Просто мы с Уотсоном - два содомита, и в момент вашего вторжения предавались греху.
Лестрейд моргнул. Перевёл взгляд на взъерошенного и расхристанного доктора. Доктор хватал ртом воздух, явно забыв, как дышать, и глаза у него снова были пустыми и фарфоровыми.
Лестрейд моргнул ещё раз, а потом разразился громким искренним хохотом.
Инспектор смеялся, всплескивал руками, хлопал себя по колену, хватался за бока и вытирал набежавшие слёзы.
- Ох, Холмс! Право слово, вам бы... вам бы на сцене выступать! Ха-ха-ха! "Два содомита", говорит! Ох, господи! И лицо такое, главное, серьёзное!..
Холмс невозмутимо кивал в такт восторгам инспектора и ненавязчиво подталкивал последнего к выходу.
- А что если нам подождать, пока доктор приведёт себя в порядок, за чашкой превосходного чаю? - осведомился он.
Получив согласие, Холмс коротко выдохнул, помолился про себя и повернулся лицом к комнате.
Всё с тем же невозмутимым лицом словил летевший ему в голову ботинок, торопливо поставил его на сервант и захлопнул дверь прежде, чем второй ботинок разделил судьбу первого.
Спускаясь по сумрачной лестнице к инспектору, Холмс непроизвольно ёжился и думал о том, что его Уотсон, вне всякого сомнения, удивительно добрый, чуткий и честный человек.
Но очень, очень страшный в гневе.

Реныч, это было ... ШЕДЕВРАЛЬНО!!!!!!!!!!!!!!! [взломанный сайт] [взломанный сайт]
Такой слог шикарный, абсолютно непошло описана эросцена, зато КАК описаны душевные переживания, страдания, и прочее главных героев. Всё прописано до мелочей. Колоссальное внимание к деталям.
Вот бы научиться так же писать     

Пляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя Я рыдаюююююююююююююююююююююююююю