Эй, народ, у меня тут проснулось творческое настроение и я вспомнила про свою мистику-фантастику. не писала я давно, всё муз никак не приходил, так что, надеюсь, вы мне своими каментами укажите на истину, пока могу только поообщать, что впредь постараюсь писать на трезвую голову, а пока что вот вам кусочек пьяного бреда за сегодня)

06:35 дом Хауи
Хеллли не понимала ничего от слова совсем, посты и появления Никуши не давали ей покоя всё это время и, не получив ответов на форуме и во всевозможных социальных сетях, она всё-таки набрала её номер. Ники ответила после 7-го гудка и голос был явно недовольный
- Тебе чего?! – был гордый ответ
- Слава Богу, Никуш, ты ГДЕ?
- Господи, где я могу быть в полночь! Конечно же я дома!
- Дома где??? – не унималась Хел, чувствуя, что дело всё-таки пахнет жареным
- Ну да, конечно, понаехала к своему Ховику, а теперь издевается. В МОСКВЕ Я! Доброй ночи!
- Тогда кто был у отеля с Алексом?
- Не, ты серьёзно думаешь, что я знаю? Позвони Марине, она у нас специалист. Или Асяне. Или… спокойной ночи, у меня пара в 8 30! И ещё, ради Бога, научись уже считать разницу во времени!

7:41

«Ещё немного и я дома» - подумал Хауи, чувствуя привычное покалывание от пространственного перемещения. От мирской суеты и городского шума туда, где правит информация и логика. И самое главное – Кевин сюда не доберётся, в «зону знания» не разрешено проходить никому, кроме тех, кто её составляет, будь ты хоть трижды мастер. Непривычная тишина с грохотом ударила по ушам, и Хов, скорчившись и потирая виски, привыкал к ней ещё минут 20, «тишина же должна быть, в библиотеке!».
Когда он открыл глаза, всё вокруг было привычным, стеллажи с книгами, уходящие вдаль, сгорбленные архивариусы, здоровающиеся на каждом шагу, и, самое главное, чистота, свежий воздух, вместо книжной пыли, которую ожидаешь при входе, сверкающие полы, белые полки. Всё это он наблюдал уже долгое время и теперь возвращался в архив, как домой. Собственно, это был ещё не архив, он находился много дальше, это была действующая библиотека. «Мне повезло – думал Хауи – кто-то записывает жизни людей, это много сложнеее».  Ряды стилллажей уходили в бесконечность, там, где стояли человеческие книги, было шумно от одного скрежета перьев о бумагу, хоть, никто и не разговаривал, а бумага была не простая, перья всё равно царапали её, создавая гул. «Сотня лет прошла, а мы всё пишем перьями, какой консерватизм» - Хауи  сразу же отогнал эти мысли, вспомнив о своей старой моторолле, и быстрым шагом пересёк «человеческую» часть. В зоне бессмертных царило спокойствие. Только архивариус с беспокойством выбирал с полок «мёртвые книги», он был явно новенький, Хауи не видел его раньше, и  это непривычное выражение лица, печальное, раздосадованное, никак не было свойственно архивариусу.
- Новенький? – спросил он, выбирая нужную книгу и не глядя на парня
- Да! – испуганнно ответил тот, едва не разроняв книги – я Рональд МакДональд, приятно познакомиться! – его улыбка была явно слеплена второпях и выглядела слишком неискренней.
- Ты что серьёзно? Правда бывают такие имена? – Хауи перевёл взгляд на новенького в поисках сходств с известным клоуном, но их совсем не было.
- Все так и говорят – Рональд МакДональд вздохнул и залился краской – но я родился в Шотландии и совсем не понимаю, почему, это ведь распространенная фамилия, нас целый клан!
- Фамилия тут ни при чём – констатировал Хов, всеми силами пытаясь не прыснуть со смеху, потом вдруг осознал, что здесь не имеет смысла притворяться, и засмеялся во весь голос.
- У-ув вас нет «мёртвых книг»? – спросил Рональд недовольным голосом
- В чём дело? Пытаешься казаться опытным? Не пытайся, я же вижу твоё лицо! Тебе жаль, тебе страшно, ты переживаешь!
- И что с того! – не выдержал архивариус – смерть кого угодно, даже бесссметрного заслуживает хоть чьей-нибудь печали! У большинства из вас нет даже тех, кто будет плакать по вам, когда вы умрёте!
- Ты ещё не проникся цинизмом здешних работников! Вот поработаешь так пол годика…
- Я здесь уже год! – грянул Рональд, так, что все, кто был в зоне видимости, обернулись – И я не собираюсь становиться таким! Это омерзительно!
- Ты прав! – Хауи снова засмеялся – ты абсолютно прав, это отвратительно! Только знаешь, какая штука, в этой професссиии, чем дальше, тем меньше ты чувствуешь себя похожим на них, тем больше они для тебя просто книги, рутина, когда ты понимаешь это, тебе становится легче, тебе больше не больно от того, что ты сгребаешь с полок чью-то жизнь! Вот почему они все такие мерзкие, как могильщики! Это просто работа и ничего больше, будешь вкладывать чувства – сойдёшь на нет!
- А мне плевать! – не унимался парень, начисто забыв о своих книгах – мне всё равно, к чему это приведёт! Я не хочу быть таким, я собираюсь до конца хранить человеческую сущность, пусть даже все вы забыли, что это такое! – на его глазах навернулись слёзы, слёзы горечи и непонимания, на его лице застыло выражение спортивной злости борца, и он продолжал – Я, архивариус «зоны знания», клянусь здесь и сейчас, что буду сегодня и всегда оплакивать мёртвых и бережно хранить их жизни! А ты, если тебе так легче, если ты можешь спокойно записывать их истории, смотреть как они гибнут и ничего не делать, ты, ты ужасен!
- Ты думаешь, ты один тут такой? – Хауи почувствовал, как внутри него вскипает непреодолимая злоба – да мы все здесь носим эту боль, эту горечь утраты, нам всем здесь страшно и не по себе, только то, что мы не показываем это, ещё ничего не значит…
- Ты ничем не отличаешься от остальних – подытожил Рональд, сложив книги в тележку – нам не о чем говорить, раз у тебя нет «мёртвых книг».
- Да! И я очень этому рад! – крикнул Хауи, наблюдая, как архивариус толкает вперёд свой «катофалк» и, не оборачиваясь, идёт вперёд.
Он продолжал стоять, глотая воздух и не понимая, что происходит, его трясло, пульс отдавал в голову. «Он будет как все, через пару месяцев точно будет» – успокаивал он себя, пока не обнаружил, что сжимает в руках книгу Алекса. «Просто книги, рутина! - вспоминал он свои слова – должно быть так! Я просто запишу и всё! Но что же написать – он судорожно перелистывал страницы, пытаясь найти чистую в конце книги – что написать в этой недописанной книге?». 91 год назад он скрыл все подробности запечатывания силы и превращения Алекса в человека, теперь ему нужно продолжить врать, пока всё не встанет на свои места. «А ведь – подумал Хауи – когда Алекс умрёт, а это рано или поздно случится, его история будет не правдой, она будет переврана, она вся будет не правдой, только потому, что я так записал. Но напиши я всё как есть, разведчики наверняка доберутся до книги, всё узнают и тогда… тогда Кевину не поздоровится, и мне тоже, и всем нам и…» - его мысли путались, кружились в водовороте, словно в голове вдруг началась ужасная буря, Хов оглянулся, не смотрят ли кто на него, не выдаёт ли он себя своим видом, но пусть, пусть никто ничего не знает, этот парень, этот Рональд МакДональд, запал ему в голову без права на выход, этот грёбаный архивариус с человечески замашками, его глаза, его слёзы, его белые пуговицы на белой рубашке, чтоб ему было пусто! Однако, как только скандал стих, все вернулись к своим делам, только прошедший мимо старик искоса поглядел на Хауи и цинично усмехулся. Тех, кто пишет жизни, иногда срывает, бывает, со всеми бывает. Тишина снова накрыла «зону бессмертных», Хауи взял перо в руки и начал писать, про самолёт, про отель, про подготовку, его перо выводило каллиграфическим почерком последние события с поправкой на должное. Окончив писать, он ещё немного подержал в руках книгу и погладил её. « Я тоже виноват перед тобой! Я тоже сделал это с тобой! Я тоже…что ты чувствуешь сейчас? Где ты? Тебе, наверное, было больно, тогда, 91 год, 5 месяцев, 18 дней и 39 часов назад. Нельзя, нельзя вмешиваться, но я, я всё-таки вмешался и, может быть, может быть когда-нибудь ты простишь меня и всех нас…» и всё же непонятно откуда взявшееся чувство стыда и ответственности съедало его. «Поэтому! – твердил он себе, пересекая уже неприятно чужой для него зал, к выходу, подальше от любопытных глаз, которые делали вид, что не подают виду и совсем не ухмыляются – поэтому нам и нельзя вмешиваться!»